Порыв. (Кузан/Сакадзуки)
Порыв
Кузан/Сакадзуки
PG-13, fluff, драббл

Написано в подарок для  Джию


Их споры о справедливости начались еще в юности: Сакадзуки не признавал полумер и считал правосудие Дозора чересчур мягким; Кузан предпочитал доверять в этом вопросе правительству и свято верил как в Закон, так и в его милосердие.
Однако их дружбе некоторое расхождение во взглядах никак не мешало.
Они жили в одной комнате курсантской казармы вот уже полгода, но ни на привычки, ни на убеждения друг друга повлиять так и не сумели, хотя не очень-то и пытались – юность не склонна подделывать под себя мир. Скорее, она стремится его разрушить, чтобы построить потом новый: лучший, правильный, сказочный.
Они оба были еще теми идеалистами, хоть и подсмеивались над этой чертой, видя ее в другом, но и уважая за стремление несмотря ни на что идти к своей цели. Не ради себя, а ради будущего, где беззаконие, а соответственно и зло исчезнут навеки.

читать дальше– Это моя пицца, – сдвинув на лоб маску для сна и сев на кровати, флегматично напомнил приятелю Кузан.
Сакадзуки, хмыкнув, без зазрения совести взял со стоящего на столе блюда последний кусок и, отправив его в рот, оповестил:
– Кто не ушпел, тот опождал.
– По-твоему, это справедливо – отбирать у человека еду? – Будущий Ледяной адмирал растянул губы в ленивой усмешке.
Сакадзуки хмыкнул и облизнулся.
– Жизнь жестока.
– И в жизни за всё надо платить.
Резко встав, Кузан в секунду одолел расстояние до стола и, склонившись к лицу соседа по комнате, поймал его губы своими.
Это не было шуткой. Порывом? Пожалуй. Однако необдуманным он казался только на первый взгляд. Кузан много раз представлял, как это могло бы быть: его первый шаг к Сакадзуки. Он видел разные сценарии развития событий, но ни один из них не протекал так банально, и ни у одного поцелуя в его фантазиях не было вкуса анчоусов и сыра.

Кузан отстранился, уверенно встречая растерянный взгляд широко распахнутых глаз.
– Ты… чего это? – пробормотал, заливаясь румянцем, Сакадзуки.
Видеть обычно сурового, даже мрачного парня таким… Кузан просто не смог удержать так и просящуюся на губы умильную лыбу. Вот этого Сакадзуки уже не выдержал.
– Смешно, да? – вспыхнул он, закипая и окончательно сливаясь по цвету со своей распахнутой на груди рубашкой. На стол с кончиков пальцев потекли капли магмы. Зная взрывной темперамент соседа, Кузан почел за лучшее временно ретироваться – во избежание.

Через час, когда казарма уже догорела, прохлаждавший на травке – на другом конце острова – Кузан ощутил, как на него легла чья-то тень. Чья, можно было не гадать.
– Так тебе понравилось или не очень? – не открывая глаз, полюбопытствовал он. Ленивое, холодное, по мнению знакомых, сердце, забилось как птица в силках, отчаянно порываясь пробить прутья костяной клетки.
Ответом ему стало нежное, удивительно робкое прикосновение губ. И это грубый, жесткий, не знающий сантиментов Сакадзуки.
Похоже, рядом друг с другом, вместе, они становились совсем другими людьми. Какими их не знала ни одна живая душа. И не узнает – потому что чем дальше, тем меньше останется в них от этих влюбленных мальчишек.
Но до этого было еще далеко, а сейчас они творили миг счастья, узор волшебства, погружаясь в пусть наивное, но искреннее, не замутненное ни политикой, ни собственными амбициями чувство.
Чувство, которое спустя годы для одного сгорит дотла, для второго застынет навечно осколком льда.